|
Научно-техническая фирма Информационные Биоэнергетические Системы |
|||||||||
|
|
||||||||||
|
                                     |
НАДЕЖДА ТЭФФИ. АНАТОМИЯ И ФИЗИОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА. (Сборник. Издание 1908 г. Публикуется с сокращениями) Предлагаемый учебник предназначен для неакадемического преподавания физиологии, и при составлении его авторы имели в виду осветить науку новым светочем, и в новой, сжатой, но, тем не менее, потрясающей форме изложить в особом преломлении существующую физиологическую догму. Все, что было упущено физиологами, начиная с доисторических времен (период пещерный) и кончая текущими днями нашей жизни — всё, что ждало своего разрешения,— разрешено нами (с разрешения цензуры). Скажем кратко: яркость изложения, глубина мысли, оригинальность трактовки, ширина эрудиции — вот точная характеристика нашего скромного труда. СТРОЕНИЕ И ЖИЗНЬ ЖИВОГО ВЕЩЕСТВА. Исследуя микроскопом внутреннее строение органов животных и растений, мы, выражаясь языком научным, неизменно натыкаемся на так называемую клетку, или клеточку (выражение ласкательное и употребляется при благодушном или игривом настроении естествоиспытателя). В клеточке находятся так называемая протоплазма, или протоплазмочка (опять тоже в зависимости от настроения) и ядро, или ядрышко. Кроме того, в той же клетке сидит некая «центрозома». Зачем она там засела — никому неизвестно. Говорят о ней в сдержанных выражениях, что в обычной жизни клетки она никакого участия не принимает. Живет центрозома тихо, но своего не упустит. Как только клетка затеет делиться, вышеупомянутая центрозома предъявляет свои права. Само собою, разумеется, что в каждом уважающем себя организме подобная особа симпатиями пользоваться не может. КРОВЬ. Кровь бывает двух сортов: красная и презренная, и синяя или аристократическая. Состоит кровь из разных разностей, между прочим, из красных и белых кровяных шариков. Главное свойство красных кровяных шариков то, что они красного цвета. Это нужно помнить твердо, и ежели кто вздумает ошеломить вас вопросом: Какого цвета красные кровяные шарики? Отвечайте, не задумываясь — Красного! Красные кровяные шарики проделывают разные штуки с кислородом, но это их личное дело. Белые кровяные шарики телосложением напоминают амёбу. Кому доводилось встречаться с амёбой, тот ясно представит себе наружность белого шарика. Белые кровяные шарики известны в обществе тем, что они «пожирают». Пожирают и баста! Репутация не завидная, но прочно установившаяся. На всех своих портретах они изображаются именно в этот неказистый момент своей прозаической жизни. Следует еще упомянуть — важно для молодых хозяек как подспорье для хозяйства,— что в крови, кроме шариков, водятся еще — поваренная соль, сода, белки и виноградный сахар. СЕРДЦЕ. Сердце находится в груди. К наиболее частым его разновидностям принадлежат: сердце пламенное (пылкое), сердце каменное, сердце черствое, сердце отзывчивое, сердце материнское, сердце легкое, сердце разбитое. Бывают еще сердца «ретивые», «чистые», «самоотверженные», но встречаются они редко и могут быть отнесены к явлениям патологическим. Наружный вид сердца очень волнующий, вроде раздвоенной редьки хвостом вниз. Изображается обыкновенно в упрощенном виде с торчащей из него стрелой. Деятельность сердца бывает самая разнообразная. Оно: пылает, трепещет, рвется (без всякого для себя ущерба), бьется, останавливается, бывает готово выскочить, ноет и даже обладает памятью. В некоторых случаях, правда, весьма болезненных, сердце даже служит кладбищем: - Похороню на дне сердца! ДЫХАНИЕ. Каждое живое существо нуждается в кислороде. Если кто-либо станет уверять вас в своем равнодушии к кислороду — не верьте ему. Люди дышат легкими, помещающимися в грудной клетке. В клетке этой иногда заводится жаба. По месту жительства она так и называется «грудная жаба». Легкие для красоты и удобства окружены ребрами. Спереди у ребер находится так называемая «ложечка». Сама по себе она особого значения не имеет, так как не может пригодиться в самой скромной сервировке. Зато под этой ложечкой находится очень чувствительное место, которое часто болит, преимущественно у лиц женского пола купеческого звания. У людей высшего происхождения боли этой не бывает, и, вообще, они на ложечку обращают мало внимания. ПИЩЕВАРЕНИЕ. Случалось ли вам видеть, как ест человек? Кому случалось, тот долго не забудет этого зрелища. Наука подразделяет этот процесс на следующие разновидности. 1) «Человек кушает» - о лицах женского пола благородного происхождения и о лицах мужского пола (начиная от статских советников). 2) «Человек ест» - непочтенный человек, неважная птица. 3) «Человек лопает» - уже совсем низкого происхождения, и лопает он, что попало. 4) «Человек трескает» - и низкий и вдобавок голодный, потому что у него при этом трещит за ушами. 5) «Жрут» - уже совсем грубые организмы, о которых в популярном учебнике упоминать не стоит. 6) «Уплетают» - иногда довольно утонченные натуры, но только в том случае, если их никто не видит. Пищеварением своим человеческая особь наиболее гордится. Для этого, очень простого физического процесса, люди часто собираются скопом нередко с большой торжественностью. Процесс кровообращения или дыхания заслуживает не меньшего уважения, но люди не придают ему большого значения и не приглашают друзей милыми записочками: «Cher аmi! Если вы свободны, приезжайте к нам сегодня вечером кровообращать вместе». Часто пищеварению придается общественное значение. Собираются пищеварить люди, объединенные одной идеей, стремящиеся к одной цели. Вдохновенный оратор, прервав на минуту свое пищеварительное занятие, вскакивает с места и кричит пламенные слова. Окружающие, делая вид, что захвачены пламенными словами, тихонько пережевывают заблаговременно сунутый за щеку кусок жареной тетерки. Такое совместное пищеварение людей, объединенных идеей, называется «банкетом». Вообще, как упомянуто выше, люди относятся к процессу пищеварения с особенным вниманием. Человек желает пищеварить везде, где только есть к этому малейшая возможность. Все счастливые, несчастные, деловые и веселые моменты своей жизни человек отмечает этим процессом. Он ест в театре, на похоронах, в окружном суде, на выставке, на вокзале, в вагоне, ест на земле, на воде, в воздухе, ест, когда его судят, когда его женят, когда он смотрит на водопад, когда слушает шансонеток, когда заключает коммерческую сделку и когда приходит на любовное свидание. — Чудный вид с этих гор, но представьте себе — закусить негде. Хотя бы бутерброд, что ли? А то как-то неловко. — Я люблю вас... Поедемте завтра вместе ужинать. — Как грациозен этот танец! Дайте мне скорее севрюги с хреном! — Я безумно взволнован... Один с икрой и один с сыром. «Экстаз» гораздо ярче «Прометея». Я прямо весь дрожу... Все поглощенное проваливается в так называемый кишечник или кишки, место столь не изящное, что о нем в приличном обществе говорить не принято. Изображение же кишечника хотя и появляется часто на футуристических выставках, но называется оно тогда или «Девушка с цветами», или «Осенняя песнь», или «Город Казань». Среди кишок есть одна слепая. В отличие от остальных зрячих, она так и называется слепой. Эта слепая кишка причиняет людям много хлопот и неприятностей, ибо часто сослепу проглотит то кость, то пуговицу и потом страдает. Окулисты излечить эту слепоту отказались раз навсегда, что чести им не делает. Процесс питания (жевания, глотания, смакования и ругания, ежели что плохо) происходит у современного человека с большими сложностями. Каких-нибудь триста тысяч лет тому назад человек был неприхотлив. Берцовая кость мамонта или лапа ихтиозавра, съеденная на ходу, вполне удовлетворяла вкус и аппетит человека. Организм современного человека изнежен, извращен и утончен.Для введения пищи в пищевод и правильного воздействия на нее желудочного сока необходимы: румынский оркестр с номером: «Я вас ждала с восторгом сладострастья», а также иллюстрированный или юмористический журнал. Все это трудно и требует затрат. Поэтому современный человек тощ и слаб. По свидетельству современника: Мы все здоровьем хлипки, Все зелены с лица. При встрече с человеком, во что бы то ни стало, старайтесь выведать, что он ел, иначе вы можете впасть в досадное заблуждение и наделать непоправимых ошибок. Представьте себе, что встреченный вами человек имеет вид и положение солидного коммерсанта. Вы так и относитесь к нему и уже не прочь пуститься с ним в совместные торговые предприятия. Но, вспомнив вовремя о народной мудрости, ставите вопрос ребром: — А что вы изволили сегодня кушать, Петр Степанович? И вот вместо ожидаемой редьки с квасом, щей, каши и жареной свинины вы узнаете, что этот якобы коммерсант изволил кушать крем д'асперж, котлету из рябчика и маседуан из фруктов. В хорошенькую историйку попали бы вы, если бы не спросили его вовремя. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГОЛОВНОГО МОЗГА. Если мы щипнем человека за ногу, он эту ногу отдернет. Поступает он так, руководимый соображениями своего спинного мозга. Но если вы подставите ему под пятку еще и иголку, то из этой неприятности он может выпутаться только соображениями своего головного мозга. Но испытуемого человека можно так допечь, что он ни головным, ни спинным мозгом ничего не сообразит. Люди часто заблуждаются в выборе способов обдумывания того или иного явления. И выходит худо. Лягнуть там, где нужно было улыбнуться и сказать «мерси». Между прочим, в интересах науки, мы обязаны предупредить естествоиспытателей, что все те опыты, которые производятся над лягушками, отнюдь не следует применять к людям. Лягушка сама по себе, а человек сам по себе. Даже самый невинный из этих опытов, как, например, щекотанье поджилки правой ноги, может навлечь крупные неприятности на естествоиспытателя. Человек часто реагирует неправильно. Вы его щипнете за левую бровь, а он подаст на вас в суд. Конечно, это рефлекс неправильный, да пойди разбирай, доказывай. Один молодой естествоиспытатель, желая во имя торжества науки произвести опыт над молодой девицей, раздражил ей при помощи своих губ кожную поверхность левой щеки. Рефлекс оказался чудовищным: из соседней комнаты выскочила мать испытуемой девицы и раздражителя женила. ПОЛУШАРИЯ БОЛЬШОГО МОЗГА. Если голубю отрезать голову, он впадает в апатичное состояние. Это происходит оттого, что в голове у голубя находится мозг. Если голубю оставить голову и вырезать только мозг, то он нахохлится и не будет ни на что обращать внимания. «Мне теперь на все наплевать»,— как бы говорит он всей своей фигурой. По собственному признанию одного такого голубя, «все предметы казались ему только геометрическими фигурами, наполняющими пространство, но лишенными какого бы то ни было смысла». — Дорогой мой,— говорил голубь — Мне все кажется, что вы не вы, а гипотенуза. И никакого ни смысла, ни значения за вами не признаю. В том же труде мы встречаем опыт над собакой. Собаке вырезали мозг и стали над ней измываться. «Когда собаку щипали за ногу, она, правда, оборачивалась в ту сторону, за которую ее щипали, с явным намерением укусить, но ей почти никогда не удавалось схватить руку наблюдателя». Этот опыт равно доказывает как неловкость безмозглой собаки, так и юркость наблюдателя, человека себе на уме. Наблюдатель (смотри там же) выражает порицание собаке, зачем она после того, как он вытащил из нее мозг, стала к нему относиться, как к чужому. Не станет же собака, состоя с наблюдателем в таких натянутых отношениях, рассказывать всюду, мирно позевывая: — Снилось это мне, будто иду я по какому-то большому сараю, и будто сарай этот не сарай, а кусок ветчины. Разве раскрывается сердце собаки для такой мирной задушевной беседы после столь крупной неприятности, как вырезывание головного мозга? Голубь, и тот нахохлился, а ведь собака — она все-таки пес. ЗРЕНИЕ. Физиологическая задача глаза состоит в том, чтобы видеть. Этим глаз и отличается от уха. На каждого человека полагается по два глаза и в каждом по одному глазному яблоку. Оба глаза должны поворачиваться вместе, иначе получается так называемое косоглазие, или, выражаясь научно: «Один на вас, другой в Арзамас». Глаза подразделяются: на просто глаза, очи и глазки. Функция глазок — показывать себя. У очей нет никакой функции и, бывают, они исключительно черного цвета. Если человеку выколоть глаз, он немедленно ослепнет на этот самый глаз. Столь часто встречающееся выражение: «Я оглох на правый глаз», — следует считать неправильным и научно необоснованным. СЛУХ. Для слуха нужно ухо. Снаружи ухо довольно забавной формы. Древние люди долго не могли понять, что это за штука и, проткнув его, стали вешать для удобства предметы помельче. Отсюда произошел обычай носить серьги. Внешний вид уха дает также возможность определить характер человека. Если человек ухом не ведет, о нем смело можно сказать: — Вот человек, не способный на раскаяние, себялюб, эгоист, собака на сене. Человек, ведущий ухом, заслуживает всяческого уважения. Наружное ухо, благодаря своей удобной, вернее — удобоухватимой форме, сослужило человечеству не малую пользу в деле воспитания молодых поколений. Внутреннее устройство уха значительно сложнее. Если бы мог знать какой-нибудь сапожник, дерущий за ухо своего мальчишку, какую сложную машину подвергает он давлению и трепанию, он, наверное, с большим благоговением отнесся бы к этой педагогической операции! Скажем коротко: Внутри уха помещается груда музыкальных инструментов, которые могли бы сделать честь любому оркестру: барабан, Евстахиева труба, Картиев орган, он же цитра, рояль и балалайка. Кроме того, в ухе сидит улитка. Сидя там, более музыкальное существо — человек мог бы, не делая никаких затрат, в любой момент наслаждаться камерной музыкой. Кроме вышепоименованных музыкальных инструментов, в ухе можно найти и кое-какие слесарные принадлежности... молоточек, наковальню и стремячко. И еще в ухе есть лабиринт, созданный мудрой природой для того, чтобы заползший в ухо таракан не сразу из него вылез. ОСЯЗАНИЕ. Органом осязания является кожа. Костью никто осязать не может, даже человек очень впечатлительный. ВКУС. Органом вкуса является так называемый язык. Вкус необходим человеку, потому что не будь у него этого чувства, он ел бы всякие невкусные вещи, а это было бы бессмысленно. «На вкус и цвет товарища нет», — говорит народная мудрость и тем ярко живописует тяжелую трагедию одиночества во вкусовых вопросах. «У каждого свой вкус: один любит арбуз, а другой свиной хрящик», — говорит та же мудрость. ОБОНЯНИЕ. Органом обоняния является так называемый нос. Состоит нос из хряща и двух ноздрей. Кто видел когда-нибудь нос, тот поймет. Иметь хороший нюх очень полезно. Человек, не имеющий такового, никогда ничего не добьется. Держать нос нужно по ветру. ГЕОРГИЙ ЛАНДАУ. АНАТОМИЯ И ФИЗИОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА. (Сборник. Издание 1908 г. Публикуется с сокращениями) ПОЧКИ. Как показывает само название этого органа, он представляет собой едва ли не самую поэтическую часть всего человеческого организма. В одном слове «почки» уже слышится что-то весеннее, напоминающее зарождение и первый расцвет молодого чувства, и, словно нарочно, их форма — точная копия увеличенного до небывалых размеров зерна душистой фасоли. Сходство живого существа с растением нигде, быть может, не выявляется более гармонично и более выпукло, чем в почке. Не потому ли мы, люди, так остро и сладко ощущаем приближение весны, что внутри нас живет и томится орган — почка, навеки лишенный светлой возможности впитывать в себя солнечные лучи, как это дано всем внешним его братьям? И не потому ли, когда она, наконец, вырывается наружу, после долгого и безумного блуждания внутри организма (блуждающая почка), мы встречаем ее не иначе как опьяненной («почка в мадере»), подобно вакханке, упившейся после долгого воздержания ароматным виноградным соком. Недаром же древние считали, что истинным местом зарождения чувства любви и симпатий была почка, одна из двух близнецов, доверчиво расположившихся под сенью веселого позвоночного столба, как пара влюбленных в ласковой тени деревенской колокольни. И недаром доктора, специалисты по почкам, сохраняют обычно такую жизнерадостность до конца жизни, такую ясную веру в силу порыва. ПЕЧЕНЬ. Среди дружного семейства человеческих внутренностей едва ли найдется орган, более замкнутого и мрачного характера, чем печень. Сумма житейских радостей, приносимых ею человеку, ничтожна, зато горе бывает значительно. В самых тяжелых условиях по отношению к печени, как физических, так и моральных, находятся архитекторы и подрядчики, чья вечная возня с камнем приводит, в конце концов, к полному засорению этого весьма чувствительного органа всякими остатками строительных материалов. Камни в печени — бич этих людей, трудолюбию и таланту которых человечество обязано лучшими образцами промышленного и иного зодчества. Интересно, что не только в печени встречаются разные посторонние примеси и вещества, но и в печени многих животных. Вот, например, результаты целого ряда химических и всяких иных анализов, произведенных императорской академией наук в Берлине, по просьбе Всемирной Ассоциации Ученых Учреждений над печенью полугодовалого теленка: одна ложка масла, две ложки сметаны, четыре желтка, три зерна перца, полтора грамма соли, две унции мускатного ореха, одна луковица, половина французского хлеба. Откуда, спрашивается, могла попасть в телячью печенку такая масса совершенно разнородных вещей? Одна из тех загадок, которые, будучи встречены однажды натуралистом, не дают ему покоя, пока не рассеется окутывающая их тайна. СЕРДЦЕ (по Жану Депюи). Сердце долгое время считалось имеющим форму сердца, как оно изображается на картинах и в картах, что и натолкнуло, впервые, человека на мысль считать его местом зарождения самого великого человеческого чувства — любви. Суровая действительность вскоре доказала человечеству полную ошибочность его представления о форме человеческого сердца, а также заставила призадуматься над вопросом, доподлинно ли оно представляет единый центр чувства, называемого любовью, или сфера влияния в области зарождения и питания этого чувства разделяется им с некоторыми другими органами. Так как чисто физические функции сердца не подлежат никакому сомнению в смысле их важности, то мы, минуя некоторые аномалии, прямо перейдемк разряду духовно-физических и чисто-духовных функций. Полость человеческого сердца разделена, как известно, перегородками на четыре части — два желудочка и два предсердия. И вот, в зависимости от того, где появляется зародыш того или иного чувства, определяется и характер этого чувства. Если такой зародыш появится где-нибудь внутри одного из предсердий, развившееся из него чувство любви или дружбы будет чисто духовным, и свободным от всяких материальных расчетов. Если он оснуется в области одного из желудочков, то же чувство будет грубого, эгоистического, чисто желудочного характера, какой, например, носят все так называемые «браки по расчету». Ввиду того, что объем желудочков гораздо больше объема предсердий, и, следовательно, более благоприятствует свободному развитию зародыша,— «брак по любви» встречается гораздо реже, чем «брак по расчету», что, впрочем, находится в полной гармонии с печальной истиной — природной склонностью человека в сторону дурного. Весьма интересен закон, управляющий степенями, так называемого родственного чувства,— чувства симпатии или тяготения одних родственников к другим, открытый Кеплером и развитый Ньютоном: «Сила взаимного тяготения между родственниками прямо пропорциональна квадрату расстояния и обратно пропорциональна их массе». Крайне поучительно, насколько фактор одушевленности предмета способен исказить смысл закона, построенного на принципе неодушевленности. Неодушевленные тела подчиняются как раз обратной формуле. Опыт Кеплера состоял в том, что он последовательно то приближал, то удалял массу своих родственников. Варьируя то расстояние, то число родственников, Кеплер дошел до принципа указанной прямой и обратной пропорциональности, но разработать его вполне математически и точно удалось только Ньютону. Размеры сердца определяются в анатомии по величине кулака. Человеческое сердце приближается по своему объему к кулаку,— пишет германский ученый Гуго фон Гальвиц.— Мы, немцы,— люди большого сердца». Кто хочет просто и наглядно себе представить какую громадную беспрерывную физическую работу совершает среднее человеческое сердце в процессе кровообращения, пусть вообразит находящийся в поcтоянном ходу водяной насос системы Фильма и Браге с диаметром цилиндра в три восьмых дюйма, с ходом поршня в три и семь шестнадцатых дюйма, с коэффициентом полезного действия 0,82314 и плюс поправка на густоту и удельный вес крови (1,055). Картина получится столь же ясная, сколь и поражающая. Состав крови определяется числом красных и белых шариков, причем ее качество, а вместе с ним и качество всего человеческого организма вполне зависят от результатов баллотировки. Если человек проходит большинством красных, его дело обеспечено; если большинством белых — проиграно. Баллотировка, как видим, происходит закрытой, подсчет шаров производится при помощи микроскопа. Человек среднего здоровья проходит приблизительно тысячью красных против одного белого; из этого можно заключить, что к голосу меньшинства человеческий организм прислушивается весьма внимательно. Таким образом, сама природа дает человеку указание, каким путем следует решать все насущные вопросы, а именно: — Закрытой баллотировкой, при уважении к голосу меньшинства. ЖЕЛУДОК (по Фишеру). Наука, изучающая специально права и требования человеческого желудка, носит имя «Политической экономии», ваша задача несравненно скромнее. Оставив в стороне вопрос о моральной ценности притязаний этого органа на степень наполнения его пищей того или иного качества, независимо от социального положения собственника, мы прямо перейдем к рассмотрению основных и характерных его черт. Главное назначение желудка, в связи с целой серией связанных с ним кишек (наука, к сожалению, еще не изобрела другого, болееприличного слова) — состоит в переваривании пищи. Само это выражение показывает, насколько должна быть высока температура этих органов; коротко говоря, не менее 100° по Цельсию — температура кипения воды, при которой обыкновенно развариваются мясо и овощи. Чтобы предохранить от ожогов и брызг другие органы, кухня эта отделена от остального помещения при помощи так называемой «грудобрюшной» или, как утверждают некоторые, «градобрюшной» преграды, быть может, единственной преграды, которую никогда не преступала нога самого своевольного человека. Происхождение слова «градобрюшный» (грудобрюшный) пока еще не совсем точно установлено, хотя большинство лингвистов склоняются видеть в нем сочетание двух слов — «град» и «брюхо». «Градобрюхами» будто бы назывались, в прежнее время, городские правители, среднее между позднейшими «городскими головами» и «градоначальниками». В качестве помощников «градобрюхам» давались «градобрехи», на обязанности которых лежало объясняться с народом. («Русская История» фон Блоха). Градобрюхи и градобрехи чинили населению всякие препятствия, ставили всякие преграды, отсюда и явилось выражение «градобрюшная преграда», которое перешло потом в русскую науку. Заметим, что это далеко не единственный пример обогащения научной терминологии словом, родившимся на почве критического отношения наших русских предков к заслугам городских самоуправлений. Так, например, термин «сонная артерия» — ничто иное, как испорченное «сонная артель», насмешливое прозвище, данное в начале прошлого века столичной городской думе. Того же происхождения различные названия кишек — толстая, прямая, тонкая, слепая и прочее. Кишка у тебя, братец, тонка, наперед становиться... Вам бы, барышня, при вашей селезенке, поскромнее держаться. И т.д., и т.д. Русская литература пестрит подобными выражениями, свидетелями интенсивного обмена между наукой и бытом. Желудок, как орган, обладает удивительной чуткостью ко всяким духовным восприятиям и переживаниям. Ничто так остро не реагирует, например, на чувство робости, как желудок; в этом отношении он настоящая «красная девица». Стоит только, как говорится, «упасть сердцу», как за ним валится и желудок. Вот характерное признание одного молодого ученого: «Первый мой роман кончился весьма печально. Я должен был расстаться с любимой девушкой, потому что мой желудок решительно не мог переваривать взгляда ее матушки. Всякий раз, как строгие глаза этой достойной женщины пронизывали меня насквозь, доходя, казалось, до самых глубин моих внутренностей, мой желудок совершенно терялся, не будучи в силах растворить в своем соке ее белков, которые обычно с такой легкостью претворяются им в пептоны и затем всасываются стенками. Убедившись, что пепсин моего желудочного сока слишком слаб для безболезненного превращения в пептоны белковых веществ моей будущей тещи, я должен был поставить крест над своим чувством и прекратить посещение дома». Нельзя, в заключение, не остановится с крайним прискорбием на одном из человеческих предрассудков, который до сих пор лишает этот почтенный, во всех отношениях, орган прав на автономию и самоопределение. Говорить в обществе о расстройстве желудка считается почему-то неудобным. Расстройство желудка как мотив опоздания на свидание с девушкой или дамой, не подлежит никакому уважению и относится к разряду шокирующих и зазорных. Подобное ненормальное положение существовать далее не должно и не может. За органом, несущим столь важные обязанности, как желудок, должны быть признаны все права, как физические, так и духовные. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВНЕШНОСТИ. Среди человеческих внешностей первое место занимает так называемый «живот» — самая монументальная часть человеческого фасада. Декоративное значение этого органа не поддается учету, как и его влияние решительно на все виды человеческих отношений. Лишь крайняя ограниченность места вынуждает автора отдать ему только сотую долю должного внимания и удовлетвориться одним кратким перечислением его главных функций. Первая и самая высокая из них, которая скорее заслуживает названия миссии, обнимает собой наиболее прекрасную форму патриотического порыва, граничащего с жертвоприношением, а именно — акт положения живота на алтарь отечества. Объектом этой,к счастью, бескровной жертвы, являются чаще всего купцы или чиновники не ниже пятого класса — желательное условие для подобающего благолепия обряда. Большая поверхность этой «внешности» в связи с мягкой и гармоничной окружностью ее формы допускает бесконечное разнообразие в выборе орнаментов и украшений, из которых самое употребительное — золотая цепь с группой брелоков на одном конце и золотыми часами на другом. Смысл подобного сочетания живота, часов, брелоков и цепи вполне ясен: пространство, время, суета и воздержание — одна из красивейших аллегорий всей сущности человеческой жизни. Такой же свободный подход к возвышенному заключается и в естественном расположении человеческого живота под линией орденов, хотя только при наличности должных пропорций можно получить истинное представление о том, как долог, горист и возвышен путь, ведущий к звездным вершинам славы и почестей. Уже одного этого достаточно, чтобы постигнуть все великолепие замысла истинного бельэтажа того прекрасного здания, имя которому человеческое тело. Однако, и этого еще мало. Танец живота — ядовитое, сладкое, томящее и грешное откровение Востока, срывает еще одну завесу, за которой таится новое очарование, новый мир власти этого единственного,— окутанного изменчивыми цветами жилета существа-органа. Но оторвемся, как это ни трудно, от дурманящих образов и спустимся одной ступенью ниже, в область «конечностей». Утверждать, что ноги созданы для ходьбы, было бы равносильно уподоблению человека собаке или кошке. Ноги созданы для танца, но избегать их услуг при ходьбе было бы столь же нелепо, как отказываться от обеда под потолком, украшенным бессмертными фресками художников Возрождения. И все-таки автор не может посвятить ногам более страницы, чтобы не шагнуть ими далеко за пределы задачи, положенной в основание этой книги, и не потерять той научной строгости изложения, которая обеспечивает человеческим останкам почетное место в Пантеоне. Полное и наглядное представление о ноге может дать лишнее посещение балета и вообще знакомство с областью искусства, находящейся под патронатом св. Витта,— пляской. Что же касается этого труда, то в нем читатель найдет только самые короткие и сухие сведения из области чистой анатомии. Американский профессор Генри Крауфорд, которому принадлежит честь открытия ходячей теперь в медицине формулы «сосать под ложечкой и сосать с ложечки — не одно и то же», делится следующими сведениями, почерпнутыми им из обширной практики. «Едва ли есть врачи-профессионалы, более подверженные вечному соблазну выкинуть какое-нибудь колено, чем хирурги, специалисты по ампутированию нижних конечностей. Каждая дюжина разбитых коленных чашек составляет один разбитый коленный сервиз; две дюжины — два сервиза и т.д. Весьма возможно, что читатель уже приготовился перейти в область передних конечностей — человеческих рук. К глубокому сожалению автора, он сам находится в полной зависимости от пишущей правой руки, которая не ведает, что делает левая, и слишком скромна, чтобы описывать свою деятельность. Но, ее роль и без того достаточно определилась на всем протяжении этого труда, несовершенного, как и большинство созданий человеческой кисти. Как бы ни были многочисленны и велики недостатки его работы, автор позволяет себе надеяться, что каждый из них будет сочтен читателем за Ахиллесову пятку, ту самую пятку, которая, согласно Введению к книге, должна ЗАКОНЧИТЬ это произведение. СТИВЕН ЛЕКОК. КАК СТАТЬ ВРАЧОМ. Прогресс в области техники — это, конечно, удивительная вещь. Человек не может не гордиться им. Я, например, должен прямо сказать, что горжусь. Всякий раз, как мне случается разговориться с кем-нибудь — разумеется, с кем-нибудь таким, кто разбирается в этом еще меньше, чем я, — разговориться, ну, хотя бы о чудесных достижениях в области электричества, у меня бывает такое чувство, словно я лично несу ответственность за все это. Когда же речь заходит о линотипе, аэроплане и пылесосе, тут… ну, тут уж мне начинает казаться, что я изобрел их сам. Полагаю, что и все люди с широким кругозором испытывают точно такое же чувство. Однако сейчас речь пойдет совсем о другом. Мне хочется поговорить о прогрессе в области медицины. Вот тут, если хотите, происходит нечто поразительное. Всякий, кто любит человечество (хотя бы одну его половину — женскую или мужскую) и кто оглядывается назад на достижения медицинской науки, не может не чувствовать, как сердце его тает от восторга, а правый желудочек расширяется под влиянием перикардического возбудителя законной гордости. Вы только подумайте! Ведь всего сотню лет назад не было ни бацилл, ни отравления птомаинами, ни дифтерита, ни аппендицита. Бешенство было почти неизвестно и встречалось крайне редко. Появлением всего этого мы обязаны медицине. Даже такие болезни, как чесотка, свинка и трипаносомоз, которые получили у нас повсеместное распространение, прежде являлись достоянием немногих и были совершенно недоступны широким массам. Рассмотрим успехи данной науки с точки зрения ее практического применения. Всего сотню лет назад было принято считать, что лихорадку можно вылечить обыкновенным кровопусканием. Теперь мы определенно знаем, что это невозможно. Еще семьдесят лет назад считалось, что лихорадка поддается лечению наркотиками. Теперь мы знаем, что это не так. Наконец, совсем недавно, каких-нибудь тридцать лет назад, врачи думали, что могут излечивать лихорадку с помощью строгой диеты и льда. Теперь они совершенно убеждены в том, что не могут. На этих примерах мы наглядно видим неуклонный прогресс в лечении лихорадки. Впрочем, мы наблюдаем такие же вдохновляющие успехи и во всех остальных областях медицины. Возьмем ревматизм. Болея ревматизмом, наши предки носили в карманах круглые картофелины и считали, что это им помогает. Теперь врачи разрешают им носить решительно все, что они хотят. Больные, если им угодно, могут ходить с полными карманами арбузов. Это не меняет дела. Или возьмем лечение эпилепсии. Прежде считалось, что при внезапном приступе этой болезни необходимо прежде всего расстегнуть больному воротничок, чтобы помочь ему свободнее дышать. Теперь, напротив, многие врачи придерживаются того мнения, что нужно застегнуть воротничок как можно туже, чтобы помочь больному задохнуться. И только в одной области, имеющей касательство к медицине, мы наблюдаем полное отсутствие прогресса — я говорю о количестве времени, требующемся для того, чтобы стать хорошим практикующим врачом. В доброе старое время студент, оснащенный всеми необходимыми знаниями, вылетал из колледжа, проучившись две зимы, причем летние каникулы он проводил, сплавляя лес для лесопилки. Иные студенты вылетали даже быстрее. Теперь, чтобы стать врачом, требуется от пяти до восьми лет. Разумеется, все мы готовы засвидетельствовать, что молодежь с каждым годом становится все глупее и ленивее. Это охотно подтвердит каждый, кому за пятьдесят. И все же как-то странно, что теперь человек должен потратить восемь лет, чтобы получить те же самые знания, какие прежде он приобретал за восемь месяцев. Впрочем, дело не в этом. Положение, которое я хочу развить, состоит в том, что ремесло современного врача очень несложно и научиться ему можно за две недели. Вот как все это происходит. Пациент входит в кабинет врача. — Доктор, — говорит он, — у меня ужасные боли. — Здесь. — Станьте прямо, — говорит врач, — и положите руки на голову. Затем врач становится позади пациента и что есть силы ударяет его по спине. — Вы что-нибудь почувствовали? — спрашивает он. — Да, — отвечает пациент. Тогда врач неожиданно поворачивается к пациенту лицом и согнутой левой рукой наносит ему удар чуть пониже сердца. — Ну, а сейчас? — спрашивает он злорадно, когда пациент как подкошенный валится на кушетку. — Встаньте, — говорит врач и считает до десяти. Пациент встает. Врач молча и внимательно смотрит на него и внезапно наносит ему удар в живот, после чего пациент скрючивается от боли и не может вымолвить ни слова. Врач отходит к окну и углубляется в чтение утренней газеты. Потом он поворачивается и начинает бормотать что-то, обращенное не к пациенту, а скорее к самому себе. — Гм, — говорит он, — здесь мы имеем легкую анестезию барабанной перепонки. — Неужели, доктор? — спрашивает пациент, полумертвый от страха. — Что же мне делать? — Вам нужен покой, — говорит врач, — полный покой. Вы должны лечь, соблюдать строгий постельный режим и избегать волнений. В действительности врач, конечно, не имеет ни малейшего представления о том, чем болен этот человек. Зато он твердо знает, что если больной ляжет в постель и будет лежать спокойно, абсолютно спокойно, то либо он спокойно выздоровеет, либо умрет cпокойной смертью. А если в этот промежуток времени врач будет каждое утро приходить к нему, трясти его и колотить, то пациент сделается покорным и, может быть, врач наконец заставит его признаться, чем именно он болен. — А как насчет диеты, доктор? — спрашивает пациент, уже совершенно перетрусив. Ответы на этот вопрос бывают весьма разнообразны. Они зависят от того, как чувствует себя сам доктор и давно ли он встал из-за стола. Если время уже близится к полудню и доктор зверски голоден, он говорит: — О, ешьте побольше, не бойтесь. Ешьте мясо, овощи, крахмал, клей, цемент, что хотите. Но если доктор только что позавтракал и еле дышит после пирога с черникой, он твердо заявляет: — Я не советую вам есть. Ни в коем случае. Голод вам не повредит. Напротив, небольшое самоограничение в еде — лучшее лекарство в мире. — А как насчет питья? И на этот вопрос существуют разные ответы. Доктор может сказать так: — О, вы вполне можете выпить иной раз стаканчик пива, или, если вам больше нравится, джина с содовой, или виски с минеральной водой. А перед сном я на вашем месте, пожалуй, выпил бы подогретого шотландского виски, предварительно положив туда два кусочка сахара, лимонную корочку и немного растертого мускатного ореха. Все это доктор говорит с неподдельным чувством, и глаза его блестят бескорыстной любовью к медицине. Но если доктор провел предыдущий вечер на небольшой вечеринке в обществе коллег, он, напротив, склонен категорически запретить пациенту алкоголь в любом его виде и отпускает беднягу с ледяной суровостью. Разумеется, само по себе такого рода лечение может показаться пациенту чересчур примитивным и, пожалуй, не способно внушить ему должное доверие. Зато в наши дни этот недостаток возмещается работой клинической лаборатории. На что бы ни жаловался пациент, врач заявляет, что необходимо отрезать от него все, что только возможно, и отослать все эти частицы, куски и кусочки в какое-то таинственное место — на исследование. Он отрезает у пациента прядь волос и пишет на бумажке: «Волосы м-ра Смита, октябрь 1910 г.». Затем он отрезает нижнюю часть его уха и, завернув ее в бумагу, наклеивает ярлык: «Часть уха м-ра Смита, октябрь 1910 г.». Затем он осматривает пациента с головы до пят, и если ему понравится еще какая-нибудь частичка его тела, он отрезает ее и заворачивает в бумажку. И вот это , как ни странно, преисполняет пациента тем чувством собственной значительности, за которое и стоит платить деньги. — Да, — говорит вечером того же дня забинтованный пациент нескольким встревоженным друзьям, собравшимся у его постели, — доктор полагает, что тут может оказаться легкая анестезия прогноза, но он отослал мое ухо в Нью-Йорк, мой аппендикс — в Балтимору, прядь моих волос — издателям всех существующих медицинских журналов, а пока что мне предписаны полный покой и подогретое виски с лимоном и мускатным орехом через каждые полчаса. Проговорив это, он в изнеможении откидывается на подушку и чувствует себя совершенно счастливым. И вот, не странно ли? И вы, и я, и все мы отлично знаем все это, — однако же стоит кому-нибудь из нас заболеть, как мы мчимся к врачу со всей быстротой, на какую способен наемный экипаж. Что до меня, то я лично предпочитаю санитарную карету с колокольчиком. В ней как-то спокойнее. ВРАЧИ. КТО ЕСТЬ КТО. ТЕРАПЕВТ. Это не врач, это менеджер. Он понятия не имеет, как вас лечить, но может сказать, кто это знает. Только не факт, что тот, кого он знает, знает, как вас лечить. В общем, несмотря на то, что медицина шагнула далеко вперед, надежда по прежнему остается только на бога. ХИРУРГ. Хирург как сапер. Он может ошибиться лишь один раз в жизни. Но не в своей жизни, а в вашей. ОТОРИНОЛАРИНГОЛОГ. Благополучие этих врачей держится на соплях. Из-за этого у них комплекс неполноценности. Сначала их называли ухогорлоносами. Но это им показалось несерьезным. Тогда их стали называть ЛОРами. Опять плохо. И тогда они объединились с логопедами. Без их помощи произнести слово оториноларинголог невозможно. Если вы слышите это слово без слухового аппарата, не связывайтесь с этими врачами. СТОМАТОЛОГ. Это самые слесарные врачи: пилят, сверлят... Лечат только кариес и парадантоз. Но безуспешно. Зато зубы рвут на корню и с удовольствием! А женщинам стоматологам ещё к тому же нравится, когда мужчины смотрят на них открыв рот и вытаращив глаза. ОКУЛИСТ. Это крайне неприятные врачи, потому что они всегда хотят, чтобы вы видели то, на что глаза бы ваши не смотрели, но так или иначе, а их доходы растут на глазах. Для солидности они требуют чтобы их называли офтальмологами. ГИНЕКОЛОГ. Эти врачи ищут проблемы там, где мужчины ищут счастья. Они самые обделенные - у них в два раза меньше пациентов, чем у остальных врачей. Среди гинекологов мало мужчин. Либо ты мужчина, либо гинеколог. Нельзя превращать хобби в профессию. АКУШЕР. Самый уважаемый в медицине врач. Именно он обеспечивает работой всех остальных врачей. РЕАНИМАТОЛОГ. Самый вредный врач. Его цель - не допустить, чтобы вы были счастливы в том мире, пока он вынужден оставаться в этом. ВЕНЕРОЛОГ. Единственный врач, встреча с которым сопряжена с приятными воспоминаниями. В сущности, вы ему платите за удовольствие, хотя лично он вам его и не доставлял. ДЕРМАТОЛОГ. Этот врач устроился лучше всех. Его пациенты никогда не умирают от своих болезней и никогда от них не вылечиваются. НЕВРОЛОГ. Этот врач теоретически может вылечить все, кроме, разве, сифилиса и переломов, поскольку все болезни от нервов. Практически же он абсолютно бесполезен. Он всем советует не нервничать, но так же как и вы понятие не имеет, как этого добиться. АЛЛЕРГОЛОГ. Самый азартный врач. Он абсолютно уверен (и не без оснований), что все жители этой планеты являются его пациентами (и человечество с ним не спорит). Все время зачем то ищет аллергены (хотя они от него и не прячутся). ПСИХИАТР. Главное отличие психиатров от пациентов в том, что они ночуют дома. Также как аллергологи, они считают всех своими пациентами. Но всех это обижает. Невротики - строят воздушные замки, психотики - в них живут, а психиатры взимают с них квартирную плату. Интересно, что психотерапевты есть, а вот психохирургов нет. НАРКОЛОГ. Врач который стремится лишить человека последних радостей в жизни. ПРОКТОЛОГ. Несмотря на то, что медицина шагнула далеко вперед, эти врачи как были, так и остались в заднице. А что там может быть хорошего? Чтобы заставить проктолога плакать, достаточно спросить его, кем он мечтал стать в детстве. АНЕСТЕЗИОЛОГ. Очень полезный врач. Он делает так, чтобы вы ничего не почувствовали. А если он ошибется – это даже к лучшему. В этом случае вы уже больше ничего не будете чувствовать. ДИЕТОЛОГ и ГАСТРОЭНТЕРОЛОГ. Два сапога - пара. Первый старается убедить Вас, что всё самое вкусное - это самое вредное, а самое невкусное - это самое полезное. Второй, в сущности, делает тоже самое, но пытается это хоть как-то аргументировать. ИММУНОЛОГ. Самый ленивый врач. Он всегда пытается переложить свою работу на ваш организм. УРОЛОГ. Врач с очень узким кругозором. Он рассматривает ваше мужское достоинство исключительно с точки зрения его побочных функций. КАРДИОЛОГ. Врач абсолютно лишенный романтических чувств. Только у него слова «Сердце, тебе не хочется покоя» не вызывают никаких положительных эмоций. Утверждает, что "Пустое сердце бьётся ровно". ТРАВМАТОЛОГ. Эти врачи очень любят спорт. Практически всего его виды, за исключением разве что шахмат. ФАРМАКОЛОГ и ТОКСИКОЛОГ. Тоже работают на пару. Первый так и норовит запихнуть в Ваш организм всего и побольше. Тем самым он обеспечивает постоянной работой второго. ПЕДИАТР. Очень жестокий врач. Если все остальные врачи достают нас уже в сознательном возрасте, то педиатры с детских лет. ФИЗИОТЕРАПЕВТ. Садист. Он почему-то уверен, что если вас хорошенько шарахнуть током, то вам станет намного легче. Видимо в детстве эти врачи никогда не совали пальцы в розетки. ОРТОПЕД. Врач который считает, что человек состоит только из конечностей и суставов. Если педиатр занимается нами с рождения, то к ортопеду мы обычно попадаем после поступления в школу. В этом плане ортопеды тесно сотрудничают с министерством образования. РАДИОЛОГ. Самый любопытный врач. Сначала он вводит в вас какую-нибудь радиоактивную дрянь, а потом любопытствует - как ваш организм от неё избавляется. РЕВМАТОЛОГ. Самый безобидный врач. Вы сталкиваетесь с ним когда с вас уже песок сыпется и вам уже безразличны последствия его лечения. РЕНТГЕНОЛОГ. Самый застенчивый врач. Он может видеть своих пациентов буквально насквозь, но смотреть на их внутренности открыто как-то стесняется, поэтому всегда прячется за стенку, откуда и облучает больных всякими рентгеновскими лучами. Всегда фотографирует своих пациентов на память, но снимки эти упорно делает негативными. Из-за этого на фотовыставки их не принимают. СОМНОЛОГ. Эти врачи занимаются самым сокровенным - сном. Но далеко они не продвинулись. На их счету лишь одно открытие. Оказывается, если вылечить человека от храпа, то можно спасти от бессонницы всех, кто его окружает. Но вот как вылечить этого человека? Это ещё не ясно. ЭНДОСКОПИСТ. Этих врачей медом не корми, дай только потыкать в вас всякой хренью. Впрочем, организм безучастным не остаётся и частенько вместе с эндоскопом сам извергает из себя все то, что эндоскопист из него пытался вытянуть. СУДМЕДЭКСПЕРТ. Единственный врач, который даже не пытается сделать вид, что он кого-то лечит. ПАТАЛОГОАНАТОМ. Очень нелюдимые врачи. И глазами всё время делают: морг-морг. Утверждают, что внутренняя красота человека сильно преувеличена. Живых пациентов не любят - они шевелятся. |
           Закрепительное не принимать!   Я не могу допустить к битве войско без аптечки.  Сегодня Вам не грозит бессонница, операция продлиться часов восемь   Мы не знаем точно что у Вас, но, кажется, это заразно                                  |
МАЛЕНЬКИЕ ИСТОРИИ. |
              В клинике - бригадный подряд!                                         |
| Biotester.org.ua - Copyright (c) 2007-2024 НТФ "Информационные Биоэнергетические Системы" |